Вскрытие мощей прав. Симеона Верхотурского 1920 г.
В январе 1987 г. на очередном пленуме ЦК КПСС М.С. Горбачев изложил новую идеологию и стратегию реформ. Вместо «ускорения социально-экономического развития страны» была выдвинута задача коренной перестройки общественного строя, предусматривавшая политику «гласности». Средствам массовой информации было позволено начать широкую кампанию критики существующего общества и его истории под лозунгом «возвращения к ленинским нормам». Журналисты сначала робко, а затем все интенсивнее стали критиковать историю советского государства. Одной из самых популярных тем средств массовой информации становятся репрессии в годы сталинского режима. Среди жертв политических репрессий стали упоминаться и священнослужители. Одновременно с этим в печати появились публикации, авторы которых в стремлении к духовному и нравственному возрождению общества возлагали надежду на Православную Церковь. Церковные деятели получили наконец доступ к средствам массовой информации – в печать, на радио и телевидение, стали участвовать в публичных дискуссиях о нравственном состоянии общества и путях его оздоровления, о культурном наследии, о проблемах сохранения мира, по национальному вопросу. Священноначалие и рядовые пастыри начали встречаться с общественностью в клубах, домах культуры, их приглашали в институты и школы. Подобные встречи и отмеченные выше публикации, вышедшие в канун 1000-летия Крещения Руси, свидетельствовали о назревшей в обществе потребности в пересмотре политики советского руководства по отношению к Русской Православной Церкви и другим традиционным конфессиям.
С 1987 г. можно проследить постепенное смягчение позиции Совета по делам религий. Совет предлагал руководству страны «наряду с всемерным усилением атеистического воспитания не обострять отношений с церковью» и с этой целью пересмотреть законодательство о культах, т.е. признать за религиозными объединениями право юридического лица и ведения религиозной пропаганды, за родителями – право на воспитание детей в религиозном духе, а за верующими – право на совершение религиозных обрядов на дому и в больнице. С сентября 1987 г. впервые после середины 1950-х гг. начало в заметных размерах расти количество православных приходов. Аппарат Совета на местах получил указание принять меры по устранению нарушений при рассмотрении заявлений верующих граждан о регистрации религиозных объединений, которые необоснованно отклонялись местными органами власти [1, с. 59 – 61].
Религиозная ситуация в стране во второй половине 1980-х гг. в целом реалистично была охарактеризована в докладе председателя Совета по делам религий К.М. Харчева для преподавателей Высшей партийной школы в марте 1988 г. «В настоящее время в Советском Союзе тенденции к снижению религиозности нет. Каждый год производится миллион отпеваний, это 20 – 30% покойников, а отпевание, по моему мнению, наиболее достоверный показатель религиозности, так как при жизни человек врал из-за боязни потерять работу. 30% младенцев крестят. Раньше была практика: при крещении требовать паспорт. Это давало возможность партийным работникам находить крещеных по паспортным данным и административными методами воздействовать на верующих. Эта практика предъявления паспортов в церкви не согласуется даже с законодательством 1929 г…. Сейчас практику предъявления паспортов в церкви по нашей инициативе отменили» [2, с. 216 — 217 ].
В то же время руководство Совета опасалось осложнения внутриполитической ситуации из-за торжеств по случаю 1000-летия Крещения Руси. В сентябре 1985 г. Секретариат ЦК КПСС одобрил записку отделов пропаганды и внешнеполитической пропаганды ЦК «О противодействии зарубежной клерикальной пропаганде в связи с 1000-летием введения христианства на Руси, постановив опубликовать ее в информационном бюллетене ЦК. В самой записке давалась весьма жесткая оценка подготовки к празднованию предстоящего юбилея: «Церковный юбилей противник пытается использовать для новых идеологических диверсий против нашей страны, враждебных нападок на советский строй, внутреннюю и внешнюю политику КПСС и советского государства. Партийным комитетам, советским органам, общественным организациям, средствам массовой информации, научным, культурно-просветительским учреждениям необходимо активизировать работу по противодействию попыткам противника использовать юбилей в антисоветских целях. При этом в публикациях, произведениях литературы и искусства, устной пропаганде следует избегать ажиотажа, сенсаций, чрезмерного увлечения темой «тысячелетия», которое может вызвать повышенный интерес к юбилею и, по существу, превратиться в его рекламу. Главная задача заключается в том, чтобы повысить эффективность атеистической работы, углубить ее политическое содержание, придать наступательный характер атеистической пропаганды» [3, с. 399]. Примечательно, что в марте 1988 г. К.М. Харчев дал указание уполномоченным Совета по делам религий вести профилактическую работу с «экстремистки настроенными» верующими.
Вплоть до начала торжеств по случаю 1000-летия Крещения Руси массовыми тиражами продолжала выходить атеистическая литература, в которой особое место занимали статьи, брошюры и книги, имевшие задачей «разоблачение измышлений буржуазных и клерикально-националистических центров и организаций, использующих тематику христианизации Руси в политических целях для активизации антисоветской пропаганды». Авторы этих изданий стремились всячески преуменьшить заслуги Православной Церкви в развитии русской культуры и государственности и доказать, что приближающийся юбилей имеет ограниченное, сугубо церковное значение [4].Так, в рецензии на монографию Л.Я. Резникова «Валаам: кризис аскетизма» сотрудник Государственного музея истории религии и атеизма Г.Г. Прошин писал, что содержащаяся в этой книге критическая оценка деятельности монастыря актуальна в связи тем, что «в преддверии тысячелетия принятия христианства на Руси богословско-церковные круги Московской патриархии пытаются использовать эту дату для прославления православия и создании ему репутации социально-прогрессивной роли» [5, с. 2].
Следует особо отметить, что еще за 7 лет до праздничных торжеств, в 1981 г., Священным Синодом была образована юбилейная комиссия под председательством патриарха Пимена (Извеков) для координации церковной деятельности, связанной с подготовкой юбилея. Руководство Совета по делам религий заявило этой комиссии, что празднование 1000-летия Крещения Руси – это только внутренний церковный юбилей. В связи с предстоящим 1000-летием Крещения Руси Патриарх и Синод обратились в советское правительство с просьбой передать РПЦ один из монастырей Москвы для устройства в нем и на примыкающем к нему участке церковно-административного центра. Хотя решение передать Церкви Свято-Данилов монастырь было принято еще при Л.И. Брежневе, официальная передача состоялась только в мае 1983 г. Монастырские храмы и строения находились в разрушенном состоянии, до передачи Московской Патриархии они использовались в промышленных целях, еще ранее в монастыре находилась детская пересыльная тюрьма. В воссозданной обители развернулись реставрационные и строительные работы, средства на которые жертвовали православные верующие из всех епархий. Восстановление монастыря в столице России священноначалие стремилось приурочить к юбилейным торжествам и поэтому рассматривало как дело исключительной важности для Церкви [6, с. 268 — 269].
В 1984 г родственники скончавшегося историка М.М. Успенского передали в этот монастырь главу и часть мощей Саввы Сторожевского. Их более 50 лет тайно хранил с большим риском для себя и своей семьи М.М. Успенский, бывший в 1920-е гг. сотрудником Государственного исторического музея и членом комиссии по охране памятников культуры Московской области. Вначале он хранил мощи дома, а в дальнейшем, уложив их в полотняный мешочек и специальный сосуд с плотной крышкой, зарыл в своем саду на окраине Звенигорода. После пожара, уничтожившего дачу, он перевез мощи в свою московскую квартиру. Незадолго до смерти Успенский, беспокоясь о судьбе мощей, обращался к эконому Троице-Сергиевой лавры с вопросом, как быть с мощами. Возращенные его родными мощи Саввы Сторожевского были помещены в Покровский храм Даниловского монастыря, в котором совершались постриги насельников обители [7, с. 39]. Это было первое возращение мощей в ходе начавшейся церковной подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси.
В начале мая 1988 г. Совет по делам религий сообщал ЦК КПСС о религиозной ситуации в стране накануне юбилея. Председатель Совета К.М. Харчев отмечал, что большинство верующих граждан СССР поддерживает курс на обновление всех сторон жизни советского общества. Подготовка к юбилею оживила жизнь РПЦ, что проявилось в укреплении ее организационных структур, в увеличении расходов на ремонтно-восстановительны работы, постановке вопросов об открытии новых молитвенных и хозяйственных помещений, увеличении тиражей религиозных изданий. В культовой практике было заметно усиление торжественности богослужений, стремление подчеркнуть приоритет Церкви в формировании морально-нравственных ценностей, представить ее неотъемлемой частью социалистического общества, необходимым элементом национальной культуры и государственности [3, с. 403].
Важнейшей вехой в изменении государственно-церковных отношений в период перестройки стало празднование 1000-летия Крещения Руси, превратившееся в событие общенародного характера. По инициативе К.М. Харчева в преддверии торжеств 29 апреля 1988 г. в Кремле состоялась встреча Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева с патриархом Пименом (Извековым) и членами Священного Синода, на которой было принято решении отмечать 1000-летие Крещения Руси не только как церковный, но и как общественно-значимый юбилей. На официальное приглашение патриарха присутствовать на торжествах М.С. Горбачев ответил согласием, заявив, что Крещение Руси — «это знаменательная веха на многовековом пути развития отечественной истории, культуры, русской государственности». Генеральный секретарь пообещал провести отмену всех дискриминационных по отношению к духовенству и верующим актов и законов. Патриарху также удалось получить согласие М.С. Горбачева на открытие новых церквей, монастырей и духовных учебных заведений, увеличение тиражей церковных изданий и т.д. [8].
Еще до официального начала юбилейных торжеств Русской Православной Церкви были возвращены Введенская Оптина пустынь, Толгский монастырь, некогда отобранные у нее святыни стали возвращаться в храмы и монастыри, начался процесс передачи находившиеся в музейных собраниях страны мощей святых. В числе первых из возращенных мощей святых были останки святителя Феодосия Черниговского, преподобного Феодосия Тотемского, святителя Питирима Тамбовского [9, с. 463].
29 апреля 1988 г. состоялся официальный акт передачи мощей Феодосия Тотемского из Вологодского художественно-исторического и архитектурного музея-заповедника Вологодской епархии. С речью на церемонии выступил архиепископ Вологодский и Великоустюжский Михаил (Мудьюгин), который рассказал о жизни преподобного Феодосия и поблагодарил сотрудников музея за сохранение национальных святынь. В запасниках музея мощи Феодосия сохранялись в колоде, то есть в гробу, который был выдолблен из цельного куска дерева и представляли собой останки человека со скрещенными на груди руками. По оценке сотрудников музея, мощи преподобного сохранились «полуистленными», то есть сохранились частично, включая мышечные ткани и кожные покровы, потемневшие от времени.
Согласно требованию местного уполномоченного Совета по делам религий перенос мощей был осуществлен «без особого афиширования». После официальной передачи гроб с мощами святого был покрыт пеленой и погружен в автобус, который перевез их в Лазаревскую церковь Вологды. То, что мощи Феодосия Тотемского, небесного покровителя города Тотьмы, были возвращены в один из храмов Вологды, а не Тотьмы объясняется следующим. В Тотьме, насчитывавшей до 1917 г. 12 православных храмов, к апрелю 1988 г. не было ни одной действующей церкви. Лишь в сентябре 1994 г., когда в городе был возобновлен Троицкий храм, по благословению епископа Вологодского и Великоустюжского Максимилиана (Лазаренко) состоялось перенесение мощей святого в эту Тотемскую церковь, которое на этот раз носило торжественный характер [10, с.28]
29 мая 1988 г. в Оружейной палате Кремля состоялась торжественная церемония передачи РПЦ в лице ее иерархов православных святынь, хранившихся в кремлевских музеях, и в их числе мощей некоторых святых – десницы апостола Андрея Первозванного, главы святителя Иоанна Златоустого, частиц мощей равноапостольного князя Владимира, святого князя Феодора Черниговского и святителя Московского Петра. За несколько дней до начала юбилейных торжеств, прошедших с 5 по 12 июня 1988 г., была возвращена часть Киево-Печерской лавры с Дальними пещерами, в которых покоились мощи 45 киевских святых [9. c. 460].
Сразу же после окончания торжеств 18 июня 1988 г. мощи Тихона Задонского были перенесены из запасников Орловского краеведческого музея в кафедральный собор во имя Ахтырской Божией матери, а 23 июня состоялась передача мощей святителя Питирима Тамбовского местной епархии. Примечательно, что мощи святителя Питирима, в отличие от многих подобных православных святынь, уничтоженных или вывезенных в Москву на выставку в музей Народного комиссариата здравоохранения, а также в музей атеизма в Ленинград, были оставлены в кафедральном Спасо-Преображенском соборе Тамбова, закрытом в 1929 г. и тогда же преобразованном в краеведческий музей. Еще в начале 1988 г. в Покровский собор Тамбова была передана одна из реликвий, связанных с именем святителя Питирима: резной деревянный гроб, в котором покоились останки епископа. Вскоре за возвращением гроба последовали ходатайство верующих Тамбова и правящего архиерея о возвращении и мощей святителя Питирима, а также его личных вещей: ризы из персидской ткани, знаков епископского отличия — мантии и панагии, покровцев. После передачи мощей святителя Питирима РПЦ местом их временного пребывания стал Покровский храм Тамбова [11, с. 22 — 25].
В июле 1988 г., вскоре после окончания торжеств 1000-летия Крещения Руси, Владимирское епархиальное управление во главе с епископом Валентином (Мищуком) поставило перед руководством Муромского краеведческого музея вопрос о передачи мощей святых благоверных князей Муромских – Константина, Михаила, Феодора, Петра и Февронии, а также праведной Иулиании Лазаревской. После согласования этого вопроса договаривавшимися сторонами 20 января 1989 г. был подписан «Акт о передаче рак с мощами Муромских святых Муромскому Благовещенскому собору». Примечательно, что, согласно воспоминаниям секретаря Владимирского епархиального управления протоиерея Георгия Горбачука, запасник музея, где хранились мощи, представлял собой нечто вроде дровяного сарая, где лежали ломаные стулья, всякая ветошь и т.д. Все было покрыто толстым слоем грязи. Мощи святых князей Петра и Февронии, лежали на полу, в небольшом, наподобие детского гроба, деревянном ящике. Рака с мощами князей Константина, Михаила и Феодора стояла рядом. Крышки на ней не было, все было засыпано мусором. Вероятно, со времени изъятия святых мощей у Церкви никто ими больше не занимался, так как в гробнице лежали ветхие старинные покровы, а на главах святых – выцветшие расшитые шапочки. Неподалеку стояла и гробница праведной Иулиании Лазаревской. 29 января 1989 г. раки с мощами на платформе машины была доставлена в Благовещенский собор мужского монастыря города Мурома. Следует отметить, что устраивать торжественное шествие по городу духовенству и верующим местные власти не рекомендовали, так как времена идеологического монополизма еще не окончились.
3 июня 1989 г. останки являющегося по давней традиции небесным покровителем города на Неве святого благоверного князя Александра Невского, долгие годы находившиеся в Музее истории религии и атеизма в Ленинграде, были торжественно перевезены из музея в Троицкий собор Александро-Невской лавры. В отличие от описанных выше передач мощей по существу это было первое, возращение Церкви православных святынь, прошедшее – разумеется, с ведома местных властей — не только как церковное, но и общественно значимое событие [12, с. 206 — 209].
На таком же уровне состоялось и возращение мощей святителя Митрофана Воронежского в сентябре 1989 г. Так, о предстоявших торжествах, связанных с передачей Церкви мощей этого святого, местное телевидение и радио объявило заранее и, таким образом, верующие всей епархии могли участвовать в этом знаменательном событии. 16 сентября на одной из близлежащих к кафедральному Покровскому собору улиц Воронежа раку с мощами встречали крестным ходом верующие. Дорога была устлана живыми цветами, несколько тысяч человек во главе с местным духовенством с зажженными свечами ожидали православную святыню. Раку с мощами святителя Митрофана торжественно установили в Покровском кафедральном соборе Воронежа.
11 апреля 1989 г. из краеведческого музея г. Свердловска епархии были возвращены мощи праведного Симеона Верхотурского. Все время, пока для мощей готовилось достойное место, они хранились в келье архиепископа Мелхиседека (Лебедева). 25 мая 1989 г. мощи Симеона Верхотурского торжественно, при огромном стечении верующих, были внесены в храм Всемилостивого Спаса в Свердловске [13].
В апреле 1989 г. мощи Соловецких преподобных Зосимы, Савватия и Германа, с 1946 г. хранившиеся в государственном Музее истории религии и атеизма в Ленинграде, были предъявлены церковной комиссии во главе с митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (Ридигером). 16 июня 1990 г. состоялось торжественная передача Церкви останков преподобных Зосимы, Савватия и Германа Соловецких, которые временно были помещены в Троицком соборе Александро-Невской лавры [14, c, 218 — 219].
В 1990 г. Костромской епархии из музея г. Юрьевца были возвращены мощи Макария Унженского и Желтоводского, а Ярославской епархии — мощи святых Федора, Давида и Константина. 2 сентября 1990 г. в г. Иркутск были доставлены мощи святителя Иннокентия, основавшего в 1727 г. Иркутскую епархию. Деревянный гроб с мощами был установлен в Знаменском соборе города. Спустя месяц после этого местный краеведческий музей передал Иркутской епархии плащаницы из раки святого и его архиерейское облачение. Эти одежды святителя Иннокентия были обнаружены в запасниках музея в юбилейный год 1000-летия Крещения Руси в связи с открытием выставки, посвященной церковно-прикладному декоративному искусству [15, с. 2 — 3]. В декабре 1990 г. мощи новгородских святых — преподобного Антония Римлянина, князя Владимира Ярославича, княгини Анны Ярославны и архиепископа Ильи-Иоанна – были возвращены епархии [16, с. 314].
Перемена в форме возвращения мощей святых Церкви — оповещение об этом акте через средства массовой информации, проведение многолюдных крестных ходов и т.д. — связана с тем, после празднования юбилея наметившиеся ранее положительные сдвиги во взаимоотношениях Церкви и государства приобретали реальные черты. Так, в 1989 г. государственно-церковные отношения перестали быть в сфере компетенции отдела пропаганды ЦК КПСС и перешли в ведение отдела административных органов и, следовательно, заметно менялась модель этих отношений, сформировавшаяся в первые годы советской власти.
В июле 1990 г. рассмотрение религиозных вопросов было поручено вновь образованному постоянному комитету Верховного Совета РСФСР по вопросам свободы совести, вероисповеданиям, милосердия и благотворительности в значительной степени состоявшему из представителей различных конфессий. По инициативе этого комитета, возглавляемого православным священником В. Полосиным, был упразднен Совет по делам религий при Совете Министров РСФСР [1, с. 63 — 64].
1 октября 1990 г. Верховный Совет СССР принял закон о свободе совести и религиозных организаций, утвердивший за отдельными приходами, церковными учреждениями, в том числе и Патриархией, права юридического лица. У РПЦ появилась возможность защищать свои права в судебном порядке, иметь в собственности недвижимость, пользоваться средствами массовой информации, участвовать в общественной жизни. 6-я статья нового закона, хотя и подтверждала принцип отделения школы от церкви, тем не менее открывала юридическую возможность для религиозного обучения детей. Закон дозволял участие военнослужащих в богослужениях в свободное время, а также совершение «религиозных обрядов» в больницах, госпиталях, домах для престарелых, в тюрьмах и лагерях, причем администрации этих учреждений предписывалось оказывать содействие в приглашении священнослужителей. Новый закон фактически разрушил советскую систему контроля за религиозными организациями, поскольку предусматривал лишение союзного Совета по делам религий властных полномочий и превращение в информационный, консультативный и экспертный центр [9, с. 494]. Следует отметить, что в условиях нарастания центробежных тенденций еще до своего упразднения союзный Совет по делам религий оказывал все меньшее воздействие на церковную политику как в стране в целом, так и в ее регионах.
Спустя месяц после издания союзного закона был принят и российский закон «О свободе вероисповеданий». Этот закон не предусматривал правительственного учреждения, подобного Совету по делам религий, вместо него в Верховном Совете РСФСР была образована комиссия по свободе совести и вероисповеданиям. Законом допускалось преподавание вероучения на факультативной основе в любых учебных заведениях, отменялись многие ограничения на культовую, социальную, производственно-хозяйственную деятельность религиозных объединений, упрощалась процедура регистрации их уставов, за ними признавались права юридического лица и собственности, на всех работающих в религиозных организациях распространялись положения трудового законодательства и социального страхования [9, с. 494].
Во исполнение закона СССР «О свободе совести и религиозных организаций» 26 апреля 1991 г. было принято положение о союзном Совете по делам религий, лишавшее его всех распорядительных и контрольных функций. Правительство также упразднило институт уполномоченных Совета в союзных и автономных республиках, областях и краях. С распадом СССР и образованием СНГ в декабре 1991 г. Совет по делам религий был окончательно упразднен. 4 сентября 1991 г. был ликвидирован и 4-й («церковный») отдел 5-го управления КГБ [3, с. 409].
Таким образом, в период перестройки конца 1980 – начала 1990-х гг. произошли радикальные перемены в правовом статусе Русской Православной Церкви, которая постепенно освобождалась из-под жесткого контроля различных органов советского государства и приобретала самостоятельность, росло ее влиянии и авторитет в сфере как государственной, так и общественной. Так, уже в 1990 г. большинство населения Советского Союза выступало за расширение участия Церкви во всех сферах жизни общества.
Эти процессы шли параллельно с «религиозным возрождением», бурным ростом числа верующих. Так, по результатам опроса, проведенного в 1991 г. в РСФСР на базе информационной сети ВЦИОМ, доля православных верующих за последние два года увеличилась вдвое и составила 38%. С ростом числа верующих стремительно росла и численность различных структур Русской православной Церкви. В юбилейном 1988 году было открыто почти тысяча православных храмов [3, с. 403 ]. За пять лет – с 1985 по 1990 г. открылось 3402 православных прихода (рост на 49%) и 40 монастырей (их число достигло 57). Ко времени распада СССР осенью 1991 г. в 93 епархиях Московского Патриархата действовало более 12 тысяч приходов, богослужения в них совершало около 10 тысяч священнослужителей, существовало 117 монастырей [1, с. 63; 3, с. 409 – 410].
Отмеченные благоприятные изменения во внешних условиях жизнедеятельности Церкви не могли не сказаться на процессе второго обретения мощей русских святых. Однако важно отметить, что следы многих мощей, казалось, были полностью утеряны. О местонахождении их ходили самые различные слухи и легенды. О некоторых мощах, например, верующие рассказывали, что они, будучи вовремя подмененными, так и не попали в руки воинствующих безбожников, но спрятаны или находятся у надежных людей. Об останках преподобного Серафима Саровского говорили, будто бы они чудесным образом исчезли в 1921 г. при перевозке их местными властями из Сарова в Темников[17, с. 64 ]. В действительности же 16 августа 1921 г. в г. Темникове Тамбовской области в присутствии членов местного уездного исполкома Советов и Саровской коммунистической ячейки крышка раки была опущена и заперта на внутренний замок — совершилось так называемое закрытие мощей [18, с. 38]. Таким образом, в этот день у православных верующих была отнята одна из самых почитаемых ими святынь, и, казалось бы, мощи Серафима Саровского безвозвратно утрачены.
В конце 1990 г. неожиданно они были обнаружены в запасниках государственного Музея истории религии и атеизма, размещавшего в помещении Казанского собора в Ленинграде. Ни в одной из описей они не значились, и казалось, что из запасников этого атеистического музея Церкви возвращены все хранившиеся мощи православных святых, привезенные в город на Неве в годы «воинствующего безбожия», а также после закрытия Центрального атеистического музея в Москве. Примечательно, член церковной комиссии по возращению святых мощей епископ Истринский Арсений (Епифанов) официально сообщил руководству Московской Патриархии, что в фондах музея мощей больше нет, кроме частиц в иконах, которые также предполагается возвратить в храмы. Однако некоторое время спустя директор Музея истории религии и атеизма С.А. Кучинский сообщил владыке Арсению о том, что после решения о возвращении Церкви Казанского собора, в котором размещался музей, началось освобождение запасников, в одном из которых, среди гобеленов, были найдены завернутые в рогожу останки, по видимому, какого-то святого. Когда рогожу развернули, увидели мощи с надетыми на руки рукавичками . На одной было вышито «Преподобне отче Серафиме», на другой: «Моли Бога о нас». Пока можно было лишь предположить, что найдены мощи Серафима Саровского [19, с. 136].
Патриарх Алексий II, получив сообщение об этом, направил 25 декабря 1990 г. комиссию для освидетельствования обнаруженных мощей. Комиссия, в которую входили епископ Тамбовский и Мичуринский Евгений (Ждан) и епископ Истринский Арсений (Епифанов), имела в своем распоряжении копии материалов о вскрытии и освидетельствовании мощей преподобного Серафима Саровского в Саровском монастыре Темниковского уезда Тамбовской губернии 17 декабря 1920 г. Особое значение для работы комиссии представлял акт закрытия мощей 16 августа 1921 г. Помимо содержащихся в акте сведений о внешних обстоятельствах этого события, в нем также указывалось расположение всех частей останков святого; описывалась вата, в которую заворачивали мощи, белые шелковые варежки и такие же туфли, подушечка зеленого шелка, куколь с круглым отверстием в середине, медный крест с цепочкой и еще целых ряд деталей, которые позволяли безошибочно идентифицировать мощи. Комиссия, освидетельствовавшая останки в запасниках музея атеизма, доложила патриарху, что, согласно акту закрытия мощей Серафима Саровского в 1921 г., до наших дней сохранились практически все их части. После этого начались приготовления к официальной передаче мощей Церкви [18, с. 39].
С 25 декабря 1990 г. (дня освидетельствования мощей) до 10 января 1991 г. были подготовлены все необходимые для этого документы, в художественных мастерских Московской Патриархии изготовлена бронзовая рака и сшито новое облачение для мощей Серафима Саровского. 11 января патриарх и директор музея подписали акт передачи мощей Русской Православной Церкви. После этого мощи святого на убранной ковром и украшенной цветами машине были доставлены в Троицкий собор Александро-Невской лавры, где их ожидало духовенство и множество верующих. Следует отметить, что все время пребывания мощей в этом соборе – вплоть до 6 февраля – с утра до вечера он был наполнен народом: люди шли и шли поклониться мощам святого. Перенесение мощей на Московский вокзал 6 февраля для перевоза мощей в Москву также как и встреча их в столице сопровождались огромными крестными ходами [19, с. 138 — 140].
После почти полугодового пребывания в столице, где мощи находились в Богоявленском патриаршем соборе, рака с мощами, установленная на микроавтобусе, отправилась в свой поистине триумфальный путь по России в Дивеево. Множество людей выходили на дорогу, встречая процессию и приветствуя крестный ход. Согласно сообщениям церковной печати, в некоторых городах их жители стояли сплошной стеной вдоль обочин на протяжении всего пути процессии. Например, в Нижнем Новгороде – на протяжении пятнадцати километров вплоть до границы города. Первые такие группы крестный ход встретил на своем пути еще в черте Москвы [20, с. 34]. Десять дней продолжался беспримерный в новейшей истории России крестный ход, сопровождавшийся ежедневными неоднократными богослужениями. Это было первое общенародное православное торжество такого масштаба после 70 лет государственного атеизма. Оно свидетельствовало о том, что празднование 1000-летия Крещения Руси на фоне перестройки, вскрывшей пороки существующего режима, совершило переворот в восприятии Церкви большинством народа. Церковь вышла из своеобразного гетто и в сознании значительной части общества стала тем, чем она была в действительности со времен святого равноапостольного князя Владимира – единственной надежной духовной опорой существования русского народа. К духовному возрождению народа на примере жизни русских святых неоднократно призывал патриарх Алексий II в своих проповедях во время перенесения мощей преподобного Серафима из Москвы в Дивеево. Так, в слове, произнесенном на паперти Успенского собора во Владимире 24 июля 1991 г. он отмечал, что «мы живем в неспокойное время, когда нам нужно учиться терпимости друг другу, миру, согласию, добру. Всему этому примером своей жизни учил преподобный Серафим Саровский» [20, с. 37].
30 июля крестный ход достиг цели своего движения – Троицкого Дивеевского монастыря, в котором прибытия мощей Серафима Саровского уже ожидали тысячи верующих, съехавшихся со всех уголков страны. 1 августа после молебна и крестного хода вокруг дивеевского собора раку с мощами внесли в собор, где она была установлена под сенью у северного столпа. Следует подчеркнуть, что с этого дня началась новая страница в истории Дивеевской обители. Находящиеся в ней мощи Серафима Саровского, имея огромную притягательную силу для тысяч паломников, тем самым способствовали быстрому возрождению монастыря. Это обстоятельство особо выделил патриарх Кирилл (Гундяев) в своем поздравлении сестрам и паломникам этой обители по случаю празднования 1 августа 2011 г. 20-летия второго обретения мощей преподобного Серафима Саровского: «Знаменательно, что воссоздание прославленного монастыря оказалось связанным с возвращение в Дивеево мощей угодника Божия, при чьем духовном водительстве складывалась первая сестринская община… В непростое время, когда человек измучен социальным штормами, соблазнами цивилизации и постоянным размыванием нравственной системы ценностей, Свято-Троицкий монастырь оказывается тихой гаванью, где наш современник может найти твердое основание для своих поступков» [20, с. 37].
При необычных обстоятельствах были обнаружены останки еще одного широко почитаемого святого – Иоасафа Белгородского, о судьбе которых верующим не было ничего известно долгие годы. После вскрытия 1 декабря 1920 г. мощи святителя Иоасафа были помещены на «показательной выставке по социальной медицине», открывшейся в 1920 г. в Москве в музее Народного комиссариата здравоохранения. По некоторым сведениям, требующим проверки, после начала Великой Отечественной войны мощи были тайно переправлены в Музей истории религии и атеизма в Ленинграде. В 1970 г., когда в Ленинграде появились случаи заболевания холерой, комендант этого музея Ценциппер распорядилась уничтожить – увезти либо закопать в подвале – высохшее человеческое тело, или, как она выразилась «мумию». Выполнить распоряжение было поручено двум рабочим, которые поступили вопреки этому указанию. Они завернули мощи в кусок материи и захоронили в шлаковой засыпке чердака. Об этом в 1991 г. один из рабочих, А.В. Соколов, уже пожилой человек, рассказал своей дочери, по инициативе которой в феврале того же года была организована группа для поиска места захоронения. Обследовав чердачные перекрытия, 28 февраля группа обнаружила останки, непотревоженные за годы, прошедшие с момента захоронения. Специалист-египтолог В. Иванова подтвердила, что найденные останки не мумия, а мощи какого-то святого. 12 марта они были переданы из музея представителям епархии и перевезены, первоначально, в Спасо-Преображенский собор Ленинграда. Назначенная митрополитом Ленинградским и Ладожским Иоанном (Снычевым) комиссия, обследовав останки, установила, что они являются подлинными мощами святителя Иоасафа Белгородского. Для их идентификации использовались акты осмотра мощей при канонизации святителя Иоасафа Белгородского в 1911 г. и при изъятии их в 1920 г. Пробыв с 11 августа по 3 сентября 1991 г. в Москве в Богоявленском патриаршем соборе, мощи были перенесены в начале сентября того же года в Курск, где и поныне находятся в Сергиево-Казанском кафедральной соборе [ 21, с. 52, 54 – 56].
Всего же в период перестройки, отмеченный торжествами по случаю 1000-лети Крещения Руси и последовавшими существенными изменениями в государственно-церковных отношениях, то есть с 1988 г. вплоть до распада СССР в декабре 1991 г., по подсчета автора, Церкви были возвращены мощи 72-х святых: в 1988 г. — 49-ти (из них 45 – останки преподобных, покоящиеся в Дальних пещерах Киево-Печерской лавры), в 1989 г. — 9-ти, в 1990 г. -12-ти и в 1991 г. — 2-х. Процесс второго обретения святых мощей продолжался и после распада СССР.
Литература и источники
1. Маслова И.И. Совет по делам религий при Совете Министров СССР и Русская Православная Церковь (1965 – 1991 гг.) //Отечественная история. 2005. № 6. С. 59 – 63.
2. Русская Православная Церковь в советское время (1917 – 1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. Сост. Г. Штриккер. М.: Пропилеи, 1995. Кн. 2. 464 с.
3. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М.: Вече:Лепта, 2010. 480 с.
4. Гордиенко Н.С. «Крещение Руси»: факты против легенд и мифов. Л.: Лениздат, 1986. 287 с.
5. Резников Л.Я. Валаам: кризис аскетизма. Л., 1986. С. 143 с.
6. Паламарчук П. Сорок сороков. Т. 1. Кремль и монастыри. М.: Книга и бизнес, 1992. 416 с.
7. Юбилейные торжества в обители преподобного Саввы Сторожевского //Журнал Московской Патриархии. 1998. № 10. С. 38 — 39.
8. Правда, 1988. 30 апреля.
9. Цыпин В., протоиерей. История Русской Церкви 1917 — 1997. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. 831 с.
10. Из жизни епархий: Вологодская епархия (возвращение мощей) //Журнал Московской Патриархии. 1988. № 11. С. 28.
11. Официальная хроника //Журнал Московской Патриархии:. 1993. № 11 – 12. С. 22 — 25.
12. Кашеваров А.Н. Кампания советской власти по вскрытию святых мощей в 1918 – 1920 гг. //Новый Часовой: Русский военно-исторический журнал 1994. № 2. С. 35. или Кашеваров А.Н. Вскрытие мощей святого князя Александра Невского в Петрограде 12 мая 1922 года //Петербургские чтения: Материалы Энциклопедической библиотеки «Санк-Петербург-2003». СПб., 1997. С. 206 — 209;
13. Православная газета: Официальное издание Екатеринбургской епархии Русской Православной Церкви. 2009. № 19.
14. Герман Соловецкий //Православная энциклопедия. Т. 11. М.: «Православная энциклопедия», 2006. С. 218 – 219.
15. Бычков О. Непопранная святость: к истории возращения мощей святителя Иннокентия в Иркутск //Иркутская старина. 1994. № 2. С. 2 – 3.
16. Мусин А.Е. Вопиющие камни: Русская церковь и культурное наследие России на рубеже тысячелетий. СПб.: «Петербургское востоковедение», 2006. 376 с.
17. Рогозянский А. Страсти по мощам: Из истории гонений на останки святых в советское время. СПб.: Общество святителя Василия Великого, 1998. 155 с.
18. Второе обретение мощей преподобного Серафима //Журнал Московской Патриархии. 1991. № 12. С. 38 — 39.
19. Святые мощи: Почитание мощей. Гонение на святые мощи. Лжемощи. СПб.: «Сатисъ», 2007. 163 с.
20. Викторов А. Перенесение мощей преподобного Серафима Саровского из Москвы в Дивеево 23 июля – 1 августа 1991 г. //Журнал Московской Патриархии. 1991. № 1. С. 34 – 37.
21. Комаров Е. Второе обретение мощей святителя Иоасафа //Журнал Московской Патриархии. 1991. № 12. С. 52 – 56.
References
1. Maslova I.I. Sovet po delam religiy pri Sovete Ministrov SSSR i Russkaya Pravoslavnaya Tserkov (1965 – 1991 gg.) [The Council for Religious Affairs under the Council of Ministers of the USSR and the Russian Orthodox Church (1965 — 1991)]. Otechestvennaya istoriya [National History], 2005, no. 6, pp. 59 — 63.
2. Russkaya Pravoslavnaya Cerkov’ v sovetskoe vremya (1917 – 1991): Materialy i dokumenty po istorii otnoshenij mezhdu gosudarstvom i Cerkov’yu [Russian Orthodox Church in the Soviet period (1917 — 1991): Materials and documents on the history of relations between the state and the church]. Of vol. 2. / Comp. G. Shtrikker. Moskow, The Propylaea Publ., 1995. 464 p.
3. Shkarovsky M.V. Russkaya Pravoslavnaya Cerkov’ v ХХ veke [Russian Orthodox Church in the twentieth century]. Moskow, Veche, Mite Publ., 2010. 480 p.
4. Gordienko N.S. «Kreshchenie Rusi»: fakty protiv legend i mifov [«Baptism of Rus»: facts versus myths and legends]. Leningrad, Lenizdat Publ., 1986. 287 p.
5. Reznikov L.Y. Valaam: krizis asketizma [Balaam: austerity crisis]. Leningrad, Lenizdat Publ., 1986. 143 p.
6. Palamarchuk P. Sorok sorokov. T. 1. Kreml’ i monastyri [Forty sorokov. Vol. 1. Kremlin and monasteries]. Moskow, «Book and Business» Publ., 1992. 416 p.
7. YUbilejnye torzhestva v obiteli prepodobnogo Savvy Storozhevskogo [Anniversary triumphs in the monastery of reverend Sabbas Сторожевского]. ZHurnal Moskovskoj Patriarhii [Journal of the Moscow Patriarchate], 1998, no.10, pp. 38 — 39.
8. Pravda, 1988. 30 aprelya.
9. Tsyipin V., protoierey. Istoriya Russkoy Tserkvi. 1917 – 1997 [History of the Russian Church. 1917 – 1997]. Moskov, Spaso-Preobrazhenskogo Valaamskogo monastyirya Publ., 1997. 831 p.
10. Iz zhizni eparhij: Vologodskaya eparhiya (vozvrashchenie moshchej)
[From life of dioceses : the Vologda diocese (return of relics)]. ZHurnal Moskovskoj Patriarhii [Journal of the Moscow Patriarchate ], 1988, no.11, pp. 28.
11. Oficial’naya hronika [Official chronicle] ZHurnal Moskovskoj Patriarhii [Journal of the Moscow Patriarchate], 1993, no. 11 – 12, pp. 22 — 25.
12. Kashevarov A.N. Vskrytie moshchej svyatogo knyazya Aleksandra Nevskogo v Petrograde 12 maya 1922 goda [Opening of the relics of St. Alexander Nevsky in St. Petersburg May 12, 1922]. Peterburgskie chteniya: Materialy EHnciklopedicheskoj biblioteki «Sank-Peterburg-2003» [Petersburg read : Encyclopedic Library Materials «Sank Petersburg 2003»]. St. Petersburg, Russian-Baltic Information Center BLITZ Publ., 1997, pp. 206 — 209.
13. Pravoslavnaya gazeta: Oficial’noe izdanie Ekaterinburgskoj eparhii Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi [Orthodox newspaper: Official edition of the Ekaterinburg diocese of Russian Orthodoxy Church], 2009, no. 19.
14. German Soloveckij [Herman is Solovki]. Pravoslavnaya ehnciklopediya [the Orthodox encyclopaedia]. Moskov, «Pravoslavnaya ehnciklopediya» Publ., 2006, vol. 11, pp. 218 – 219.
15. Bychkov O. Nepoprannaya svyatost’: k istorii vozrashcheniya moshchej svyatitelya Innokentiya v Irkutsk [Unbroken holiness: to history of transference of relics of saint Innokentiya to Irkutsk]. Irkutskaya starina [Irkutsk old times], 1994, no. 2, pp. 2 – 3.
16. Musin A.E. Vopiyushchie kamni: Russkaya cerkov’ i kul’turnoe nasledie Rossii na rubezhe tysyacheletij [Clamant stones: the Russian church and cultural heritage of Russia on the border of millenniums]. St. Petersburg, «Peterburgskoe vostokovedenie» Publ., 2006. 376 p.
17. Rogozyanskij A. Strasti po moshcham: Iz istorii gonenij na ostanki svyatyh v sovetskoe vremya [Passions on relics: From history of persecutions on the remains of saints in soviet time]. St. Petersburg, Obshchestvo svyatitelya Vasiliya Velikogo Publ., 1998. 155 p.
18. Vtoroe obretenie moshchej prepodobnogo Serafima [Second finding of relics of reverend Seraphim]. ZHurnal Moskovskoj Patriarhii [Journal of the Moscow Patriarchate], 1991, no. 12, pp. 38 — 39.
19. Svyatye moshchi: Pochitanie moshchej. Gonenie na svyatye moshchi. Lzhemoshchi [Saint relics: Honouring of relics. Persecution on saint relics. False relics]. St. Petersburg, «Satis» Publ., 2007. 163 p.
20. Viktorov A. Perenesenie moshchej prepodobnogo Serafima Sarovskogo iz Moskvy v Diveevo 23 iyulya – 1 avgusta 1991 g. [Transference of relics of reverend Seraphim Sarovski from Moscow in Diveevo of July, 23 — on August, 1 1991]. ZHurnal Moskovskoj Patriarhii [Journal of the Moscow Patriarchate], 1991, no. 1, pp. 34 – 37.
21. Komarov E. Vtoroe obretenie moshchej svyatitelya Ioasafa [Second finding of relics of saint of Ioasaf]. ZHurnal Moskovskoj Patriarhii [Journal of the Moscow Patriarchate], 1991, no.12, pp. 52 – 56.
А.Н.Кашеваров
доктор исторических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, профессор кафедры истории журналистики Санкт-Петербургского государственного университета, профессор кафедры истории Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого