Почти во всех наших приходах в Штатах, а в Аляске даже и по многим селениям есть церковные школы. Их числом 70, и обучается в них до 1 500 детей. Это – начальные школы грамоты; в них проходится Закон Божий (молитвы и краткая Священ. История), чтение русское и славянское, письмо (русское) и церковное пение. Обучают священники и псаломщики, а по селениям в Аляске – начетчики. Так как дети обязаны бывают посещать правительственные («публичные») школы, а таковые существуют повсюду в Штатах и в некоторых местах Аляски, то в большинстве наших школ учебные занятия бывают по вечерам от 4–6 час. (не во всех ежедневно), а утром по субботам (в этот день в публичных школах не бывает ученья) и во время летних каникул в этих последних школах. Содержатся наши начальные школы в Штатах на приходские средства; лишь учебники получают бесплатно из отпускаемых Училищным Советом при Св. Синоде.
Кроме начальных школ, есть еще в Епархии три миссионерские школы с приютами при них: в Ситхе, Уналашке и Минеаполисе. В них, кроме священника и псаломщика, обучают особые учители; средства на них отпускаются из Русской Казны. Программы в них двухклассных церковно-приходских школ с дополнительным курсом, на котором преподаются краткие сведения из церковной истории, практического руководства для пастырей (в иных), обличительного богословия (в других); в школах этих изучается английский язык, а в Аляске и местные наречия. Окончившие курс в них поступают псаломщиками, а иногда посылаются на казенный счет в Россию для продолжения образования.
Об утверждении устава миссионерских школ с приютами и ходатайствовал Преосвященный Николай. Опыт, однако, выяснил некоторые немаловажные недостатки их.
Так, по положению, школы эти «столько же благотворительные, сколько и воспитательно-учебные заведения». Конечно, и та и другая цель их весьма почтенная сама по себе; однако, на практике обе они не всегда удачно совмещаются, а одна какая-нибудь берет перевес над другою, чаще учебная приносится в жертву благотворительной. Это и бывает в наших школах. По положению, они «подготовляют полезных местному обществу деятелей в роли священно-церковнослужителей и учителей». Между тем не все приютские мальчики оказываются подходящими для сей «роли»; значит, такие для школы уже лишние; но куда же их «девать»? Они сироты, живут в школьном приюте и продолжают учиться, занимая казенные вакансии, которые с большею пользою можно бы предоставить другим.
Затем, нормальный срок пребывания в школе и приюте полагается шесть лет, а возраст принимаемого от 7 до 10 лет; чаще приходится брать малолетних (особенно сирот) 7–8 л. Пробыв в школе-приюте 6 лет, они выходят из неё «в жизнь» 13–14 лет и назначаются псаломщиками. Конечно, у «деятеля» таких лет какая же может быть устойчивость воззрений и характера? (У него даже и голос-то в эти годы неустойчивый, переменяется, – и в результате безголосые псаломщики!) Неудивительно, что мальчики-псаломщики из наших школ легко поддаются всяким влияниям и искушениям, и бывали примеры, что они вскоре же бросали свое место и тайно, и явно уходили работать на пристани, на пароходы, в лавки.
Нечего уже и говорить о том, что окончившие курс в миссионерских школах не могли быть священниками ни по летам своим, ни по образованию. Для сего лучших из учеников приходится отправлять в Россию, где они иногда поступают прямо в Семинарию, а чаще в старшие классы духовного училища. Значит, им приходится учиться там лет восемь; за это время они немало отвыкают от Америки, неохотно возвращаются, по окончании Семинарии, на службу сюда; женятся иногда на русских, которые обратно «тянут» их в Россию. Во время самого обучения там они нередко составляют «обузу» для Учебного Начальства, которое не всегда благосклонно относится к «иностранцам» (и имеет на то свои резоны); в России они изучают то, что, пожалуй, здесь лишнее, но зато не учат того, что у нас необходимо знать, иногда забывают и английский язык. Словом, – гораздо лучше было бы, если к священству они приготовлялись бы здесь, а для этого нужно иметь свою Семинарию в Америке; без неё же наши миссионерские школы являются чем-то недоконченным, несовершенным, хотя бы в них и сделать некоторые улучшения.
Настоятельная нужда в Семинарии вытекает еще и из других соображений.
Епархиальное начальство встречает здесь большое затруднение при замещении священнических вакансий. Приходы в Штатах и особенно в последние годы открываются часто, и прихожане желают иметь священников как можно скорее. Между тем таковых под рукою здесь нет, и приходится выискивать кандидатов в России. Правда, в просителях недостатка не бывает, но одни из них сразу выдают себя, прописывая на первом месте о желании получить прогоны, подъемные, казенное жалованье, словом, – смотрят на службу здесь, как на золотое (?!) дно; другие просят дать им место в университетском городе, где бы они могли продолжать свое образование, слушая лекции в университете (и не зная английского языка?); третьи просятся в Америку потому, что желают «повидать света», проехаться на казенный счет. Конечно, не все просители таковы: иные, действительно, желают потрудиться, принести пользу; однако, кто из них такой, за глаза узнать трудно, а ошибиться легко. Спрашиваешь отзыва о просителе у начальства, дается то слишком краткий, малоговорящий, а то иногда и пристрастный в пользу просителей (которые нередко и подпрашивают о сем ближайшее свое начальство, – у меня имеется несколько примеров того). Значит, при определении на место зачастую приходится полагаться на то, что «авось» приедет человек подходящий. Благодарение Богу, – многие действительно приезжают подходящие, но бывают случаи, что появляются здесь и такие, которые и сами скоро разочаровываются, и еще скорее в них разочаровываешься; уже их и не задерживаешь, а вздохнув о потерянных казенных прогонах, стараешься отправить их в обратный путь.
Но даже и те, которые оказываются подходящими здесь, все же не особенно долго уживаются в Америке: тоска по родине и родным, оставшимся за тридевять земель в России, совершенно иной склад американской жизни, далеко не всегда симпатичный для русской натуры, необходимость посылать своих детей в Россию для обучения и многое другое, – все это заставляет миссионеров покидать свое место (и часто в такое время, когда они наиболее становятся пригодными здесь!), а Епархиальное Начальство опять выискивать за глаза новых священников!
Все указанные затруднения легко можно будет избегнуть, если в Америке будет открыта своя Семинария. Тогда Епархиальное Начальство лично будет знать кандидатов священства. Как местные уроженцы, они и останутся тут на службе, а не будут высчитывать «времена и лета» своего отъезда в Россию; они лучше будут знать свой народ, чем приезжие из России; им не нужно будет, как тем, тратить время на ознакомление с Америкой, с условиями здешнего быта, с языком, с положением церковного дела у нас, и следовательно, они будут находиться в более благоприятном положении, чтобы приносить пользу Миссии.
Такие кандидаты желательны будут и для здешнего народа. Как бы ни были хороши священники из России, все же русины считают их хотя и русскими, но не своими «руснаками», а «москалями», и воздыхают о «старокраевых» священниках. Для этих простых, малоразвитых людей, живущих более непосредственным чувством, далекою кажется наша с ними историческая и идейная единоплеменность, она мало им говорит; им нужна географическая, фактическая, житейская близость. С этим приходится считаться; некоторые даже видят главный тормоз для воссоединения униатов в том, что мы обходимся священниками из России, а они желали бы иметь таковых из своих. Конечно, в этом желании предосудительного ничего нет, и с устройством здесь Семинарии мы пошли бы навстречу такому желанию.
Само собою разумеется, что в настоящее время мы не можем сразу же открыть в Америке Духовную Семинарию во всем её объеме: для этого у нас нет ни учителей, ни учеников, ни средств на постройку зданий. Взамен того, можно воспользоваться уже существующею миссионерскою школою в г. Минеаполисе и постепенно преобразовать ее в Семинарию. Со стороны помещения не встретится к этому особых затруднений. Там имеется против церкви участок земли, на котором находятся трехэтажный дом (деревянный, обложенный кирпичом) и два небольших домика; последние пока отдаются внаем, а в первом и помещается школа с приютом. В школе обучается до 120 детей обоего пола, из них 25 мальчиков живут в приюте и приняты они из разных приходов; стало быть, остальные – дети минеаполисских прихожан, для обучения которых достаточно будет простой церковно-приходской школы. В будущем году прихожане приступят к постройке новой церкви (настоящая ветха и тесна); тогда при церкви (в нижнем этаже) и будет приходская школа, а теперь существующая отойдет под Семинарию. Что касается контингента учащихся в ней, то можно будет из настоящих учеников Минеаполисской школы выбрать более способных и, не делая из них выпуска, ежегодно открывать новые классы, пока они не изучат в них богословских и философских предметов. Так здешняя школа постепенно превратится из низшей в высшую богословскую школу, которую можно будет назвать обычным именем Духовной Семинарии.
Конечно, кроме Семинарии, должна быть еще подготовительная к ней школа, так как окончившие курс в начальных церковных школах по своим познаниям и развитию не будут подходить под уровень семинарского преподавания: должны они, напр., знать раньше катихизис, церковный устав, гражданскую историю, литературу. Понятно, лучше было бы иметь подготовительную школу при самой Семинарии, но недостаток помещений в Минеаполисе препятствует осуществить это. Зато у нас имеется для подготовительной школы церковный дом в г. Кливеланде.
В конце 1902 г. Кливеландские прихожане купили большой участок земли в 10 акров с каменным домом (бывшее здание католического женского монастыря); землю они разделили на несколько (80) лотов, которые раскупили по большей части сами же прихожане, так что здесь образовался целый русский поселок. Лучший же участок земли в 220 фут. длины и 160 ф. ширины вместе с домом отдан в распоряжение Епархиального Начальства; в доме временно помещаются церковь, причт и приходская школа, в которой обучается до 90 детей. Приходский дом для причта уже строится, а в ближайшем будущем прихожане приступят и к постройке церкви, так что теперешний дом весь отойдет под школу. Здесь и может быть открыта подготовительная школа, и мною уже делается нынче опыт открытия её, для чего я и содержу учителя её на свой счет (с жалованьем 80 руб. в мес.)
Кливеланд избран для открытия подготовительной школы и потому еще, что он занимает центральное положение, и в нем проживает много славян и русинов, так что наша школа здесь может иметь и вообще просветительное значение для них, в чем тоже ощущается значительная потребность.
Трудно сказать, сколько живет русинов в Сев. Америке, – точной статистики нет; во всяком случае их гораздо более 100 тысяч. Многие из них, вероятно, навсегда останутся в Америке. Житье их здесь не легкое, так как работа на майнах, заводах и фабриках очень тяжелая, а работают там почти все они, за исключением «гросерников» и «салунистов» (торговцев и содержателей питейных заведений). Тяжелая доля их много зависит от того, что американцы смотрят на них как на чернорабочую силу и не дают им «ходу» вследствие их необразованности. Но среди русинов американских все больше пробивается желание и стремление к «просвите» хотя бы для их детей. Конечно, образование они могут давать им и в здешних публичных школах, но русины большие патриоты: им хочется своей родной «просвиты», они желают и здесь сохранять свою веру, народность, язык. Мы и должны пойти навстречу этому доброму желанию с своею школою. Низшая церковно-приходская школа, понятно, недостаточна для сего, а высшая (семинария) будет иметь специальный характер и задачи. Вот тут и может помочь делу Кливеландская школа.
В нее будут поступать дети (лет 10–13) уже по окончании местных церковно-приходских школ и низших публичных классов. Из них составится общежитие или «бурса», как привыкли называть русины (так можно будет назвать и Кливеландскую школу). Питомцы её с одной стороны будут изучать общеобразовательные предметы в Американской школе («grammar», «high school»); чрез это они не будут отрываться от Американской среды, и по окончании бурсы те, которые не поступят в Семинарию или не пойдут в псаломщики, легко найдут себе место в многочисленных отраслях здешнего «бизнеса», не останутся беспомощными (какими нередко выходят из теперешних наших миссионерских школ вследствие оторванности их от Американской жизни), не «сядут на шею» Духовному Начальству. С другой стороны, дома в своей бурсе они будут изучать церковные и русские предметы. Здесь будет преподаваться катихизис, библейская история, церковный устав с изъяснением богослужения, пение; предметы эти вводятся в курс как потому, что из бурсы могут выходить псаломщики, так и потому, что русины, благодаря Бога, большие любители «церковности». Из «светских» предметов будет преподаваться им здесь русский язык с литературою, русская география и русская история. Науки эти встретят самое сочувственное отношение к себе со стороны русинов, и можно думать, что и здешние униаты будут отдавать своих детей в Кливеландскую бурсу.
Что касается Аляски, то подготовительною школою к Минеаполисской Семинарии могла бы служить миссионерская школа в Ситхе при архиерейской кафедре; так же, как и в Кливеланде, ученики её могли бы изучать общеобразовательные предметы в местной публичной школе (иначе нам не под силу будет содержать достаточное число учителей), а церковные и русские – у себя дома. В таком случае Уналашкинскую миссионерскую школу можно бы и прикрыть, оставив там, конечно, как и в других местах Аляски, наш приют и начальную церковную школу. Везде приютские дети (как и ученики церковных школ в Штатах) должны посещать публичную школу (которая, к слову сказать, теперь уже теряет в Аляске свой прежний сектантский характер и не внушает прежних опасений), а в свободные часы изучать Закон Божий, русское и церковное чтение и пение. Хорошо бы также при Аляскинских приютах обучать детей ремеслам, чтобы те, которые после не поступят в Ситхинскую школу, легче могли по выходе из приюта найти себе заработок.

Итак, в Сев. Америке должна быть своя Духовная Семинария в Минеаполисе, две подготовительные к ней школы в Кливеланде и Ситхе и во всех приходах начальные церковные школы.
В настоящий раз я не представляю подробных указаний того, какие предметы в каких именно классах должны преподаваться в Семинарии и подготовительных школах, сколько уроков по ним, сколько должно быть учеников, учителей, какое жалованье последним и т.п. Не делаю этого потому, что опыт, думается, лучше выяснит все это со временем, и когда закончится постепенное открытие Семинарии и подготовительных школ, тогда и удобнее и целесообразнее будет войти с ходатайством об утверждении уставов всех этих школ; а если выработать уставы их теперь же, то пришлось бы, пожалуй, впоследствии или насильно подгонять жизнь под уставы, или нарушать их, или же вскоре хлопотать об изменении их, что, конечно, отнюдь не желательно в учебном деле.
Не представляю теперь уставов и положений о школах на утверждение и потому, что с этим может быть связано испрошение денежных окладов, а не такое теперь время, чтобы просить у Правительства новых денежных отпусков.
Однако, на содержание Семинарии в Минеаполисе и бурсы в Кливеланде понадобятся средства. Где же взять их? Рассчитывать на местные источники не приходится: русины могут содержать свои причты, но не Семинарию, которая и нужна главным образом не для них, а Епарх. Начальству; но и оно не располагает свободными средствами. Да и может ли быть речь о «свободных суммах», когда епархиальный бюджет остается без изменений с 1897 года, а между тем с этого времени церковное дело здесь значительно возросло и умножилось. Сошлюсь хотя бы на то, что прибыв в самом конце 1898 г. в Епархию, я нашел в ней 27 приходов, а теперь их уже 54. И ни на один из открытых при мне приходов я не испрашивал новых казенных сумм.
Волей-неволей приходится искать для наших школ средств на стороне.
1) Усерднейше просил бы Святейший Синод разрешить ежегодный сбор по церквам в России в какой-нибудь праздник на нужды православной миссии в Америке, подобно тому, как разрешен сбор на миссию в Китае. Нужд у нас много; есть и сочувствие к ним в России: в этом я убедился и лично в бытность мою в России в прошлом году; это подтверждают и успешные сборы там на постройку наших церквей в Нью-Иорке и Чикаго. Быть может, и теперь не посрамится наше упование на Русь Святую, Православную!
2) Покорнейше просил бы также и Училищный Совет при Свят. Синоде придти на помощь нашим школам и, кроме бесплатного (как и прежде) отпуска учебников, давать на них ежегодно хотя бы по три тыс. руб. Школы в Аляске получают некоторую субсидию от Миссионерского Общества, но оно, по смыслу своего Устава, может оказывать помощь только в раионе Аляски, а не Штатов. Между тем школы и здесь открываются и все умножаются. Правда, они содержатся на средства приходов, но сами-то приходы так небогаты и так нуждаются, что в пору им самим просить помощи. Нужно выплачивать долг за постройку церкви, платить причту жалованье, нанимать квартиру под школу, снабжать ее партами и проч. Нужно бы дать и псаломщику хотя маленькое годичное вознаграждение за труды его по школе, – а где взять такое?
А школу иметь так хочется… Xoтят русины, чтобы дети их и в Америке не забыли своего русского языка, своей веры, народности, – чтобы они могли прочитать в церкви и «спевать», как в старом крае. Здесь школа в полном смысле слова «церковно-приходская»; это – любимое детище прихода. Если есть она в православном приходе, больше и больше униатов «приступает на Православие»; пение детей в церкви умиляет и смягчает сердца их родителей и помогает пастырю возвращать заблудших на путь истины, на путь прадедней веры. И со всею ощутительностью сознается нужда расширять, умножать и развивать церковно-школьное дело здесь, лишь бы добрые люди не оставляли без помощи наших школ!
Тихон, Епископ Алеутский
и Северо-Американский.
8 Декабря 1904 г,
Сан-Франциско.

РГИА, ф. 796, оп. 178, год 1897, д. 3625, л. 42–53.